О Пите Роузе можно рассказать многое: игра, азарт, любовь к ставкам, талант, ошибки, победы, семья, упрямство, удачи, невезение, дисквалификация, рекорды, преступления, страсть… с чего бы начать? Он сидит в магазине спортивных сувениров в Лас-Вегасе, продаёт свои автографы, а на улице зазывалы кричат: «Приходите посмотреть на Короля хитов!» Он старше и тяжелее, но всё ещё очень похож на Пита Роуза, безошибочного и неустрашимого. Он подталкивает ногой стоящий рядом металлический складной стул и говорит: «Садитесь!» — одновременно как приглашение, и как вызов.

С чего начать рассказ о Пите Роузе?

Один из вопросов, приходящих на ум: мог ли кто-то из нас быть Питом Роузом? Это не означает, что кто-то из нас мог бы прожить такую же суматошную и яркую жизнь, как Роуз, или выбить 4256 хитов, а скорее вопрос: если бы мы захотели этого так сильно, как сам Пит Роуз, мог бы кто-то из нас играть в Высшей Лиге Бейсбола?

Неужели те из нас, кто не попал в лигу, просто недостаточно этого хотел?

Или Пит Роуз хотел этого очень сильно?

Если вы один из подростков, отчаянно мечтающих стать бейсболистом высшей лиги, а я, конечно же, был именно таким, то вы знаете, что каждый день — это открытие. Вы растёте, видя игроков с потрясающими способностями. Вы видите, как бьёт Тони Гвинн, как бьёт Майк Траут, как крадёт базы Рикки Хендерсон, как бросает мяч Роберто Клементе, и вы задаётесь вопросом: есть ли во мне хоть что-то из этого?

И вы выходите в мир, бросаете бейсбольный мяч о стену, выходите против питчеров, которые, кажется, бросают с 10 футов, напрягаетесь под высоким флайболом. Может быть, вы добьётесь успеха. Может быть, вы попадёте в местную сборную звёзд. Но потом питчер впервые попадает в вас мячом, оставляя синяк. Вы встречаете первый приличный кервбол. Вы пропускаете граундбол между ног. Вы выходите на поле и чувствуете страх.

Ваша мечта о Высшей Лиге слабеет с каждым поражением.

Как долго вы сможете отрицать тот факт, что вы, вероятно, недостаточно хороши? Мне было 12 или 13 лет, и я был проклят самосознанием. Большинство из нас прокляты. Я огляделся вокруг и понял, что не был лучшим игроком в своей команде Детской лиги Триса Спикера в Саут-Юклиде. Если я не был лучшим в команде, то уж точно не был лучшим в Саут-Юклиде. А Саут-Юклид это всего лишь небольшой пригород Кливленда. А Кливленд всего лишь один город в Огайо. А Огайо это всего лишь один штат Ржавого пояса. А Ржавый пояс это всего лишь один регион большой страны.

Математика постепенно побеждала мои мечты.

Что такое детство, как не постепенное осознание?

А теперь посмотрите на Пита Роуза. Он был маленьким. Он был неуклюжим. Но он не был проклят самосознанием — это единственное, что мы знаем о Роузе наверняка. Единственной правдой его детства, единственной вещью, в которую он верил, было то, что он станет игроком Высшей Лиги. Других вариантов не было. Он был сыном Харри Роуза.

Харри Роуз — все в городе звали его «Большим Питом» — был легендарным спортсменом из Вест-Сайда Цинциннати. Никто никогда не видел более жёсткого характера. Он играл в полупрофессиональный футбол до 40 лет, часто со сломанными костями. В день рождения своего сына, «Маленького Пита», он решил, что тот будет бейсболистом.

Родственник Харри, Бадди Блобаум, бывший игрок младших лиг, сразу же предложил научить «Маленького Пита» бить по мячу с обеих сторон. И Пит Роуз бил с обеих сторон буквально столько, сколько себя помнил. Когда ему было восемь лет, и он начал играть в детской лиге, его отец подошёл к тренеру и потребовал, чтобы Питу разрешили менять сторону удара.

Взамен Харри пообещал, что его сын никогда не пропустит ни одного матча, ни одной тренировки, никогда не попросит выходной, и что он будет играть всем сердцем. Сделка была заключена. Для Пита Роуза она стала пожизненной.

Какое-то время Роуз играл кэтчером, потому что ни одна другая позиция ему не подходила; но оказалось, что он слишком маленький и хрупкий, чтобы удержаться там. Его перевели на вторую базу, потому что его рука была недостаточно сильной для шортстопа. Если бы «Маленький Пит» был кем-то другим, он бы столкнулся с сомнениями. Он бы понял холодную реальность, с которой сталкивается большинство из нас: чтобы играть в Главной лиге бейсбола нужно быть очень талантливым.

Но Роуз никогда не задумывался ни о чём подобном. В нём было что-то такое, что не позволяло ему испытывать сомнения. Благодаря этому он стал лидером всех времён по количеству выбитых хитов и самым известным американским спортсменом, навсегда отстранённым от игры. Роуз знал, что ничто и никогда не сможет его остановить.

Он даже не играл в бейсбол в старшей школе — в девятом классе он остался на второй год и не мог попасть в команду. Вместо этого Роуз провёл целый год, играя в любительских лигах с автомеханиками, рабочими и строителями. Он не был перспективным. Но у него было одно преимущество.

В «Цинциннати Редс» из его родного города подрабатывал скаутом, да, Бадди Блобаум.

Тот самый Бадди Блобаум, который научил Роуза бить по мячу с обеих сторон. Он был довольно своеобразным человеком. Он играл в младших лигах. Он был помешан на бильярде. И он не боялся добиваться желаемого. Блобаум пришёл к генеральному менеджеру команды Гейбу Полу и директору фарм-системы Филу Сеги и выложил свои аргументы в пользу Роуза. Он сказал, что хотя парень выглядит маленьким, он будет расти. Он сказал, что никто в мире не играет с большей отдачей, чем Роуз.

Он также привёл убедительный довод, что «Редс» уже упустили парня из Вест-Сайда по имени Дон Зиммер (он в то время уже был известным игроком), и упустить ещё одного никто не хотел. Чего им стоит рискнуть? Он сказал, что Роуз подпишет контракт за жалкие 5000 долларов, и «Редс» будут в выигрыше. Пол выделил Блобауму деньги. Роуз отправился в команду D-лиги из Дженивы в штате Нью-Йорк. Так началось путешествие Пита Роуза, предначертанное ему судьбой.

Вот что нечасто говорят о Пите Роузе, но это правда: в молодости он был потрясающе быстр. Трудно представить это, если вы видели только конец его карьеры, когда ему было за сорок, он был толстым и полностью концентрировался на том, чтобы выбить достаточно синглов над головами инфилдеров, чтобы опередить Тая Кобба. В свой первый полный сезон в профессиональном клубе — Тампа, 1961 год — Роуз выбил 30 триплов. Он украл 30 баз. Он был настолько быстр, что его прозвали «Скутером».

Факт — в том году он добирался до первой базы за 3,7 секунды, и это якобы против сильного встречного ветра. «Я легко могу пробежать за 3,5», — говорил он местному репортёру. Чтобы лучше представить, Билли Хэмилтон добегал до базы из левого бокса за 3,6 секунды, а Байрон Бакстон из правого за 3,7.

«Он лишь немного медленнее Вейды Пинсона, — говорил один из работников клуба. — А Пинсон это самый быстрый игрок лиги».

Но не только скорость Роуза поражала воображение. Нет, с самого начала всех впечатляло его отношение к бейсболу. Он бежал на первую базу, заработав уок. Он бежал в бэттерский бокс. Он бежал на поле и обратно в перерывах между иннингами. И он бегал пока кто-либо не осмеливался его остановить. Для Пита Роуза не существовало никаких условий, он просто бежал. Он видел аутфилдера с мячом в ловушке, но всё равно стремился заработать ещё одну базу. В этом был весь Пит Роуз.

* Когда его спросили, что он думает по поводу низкой посещаемости в Тампе, Роуз ответил: «Я ожидаю, что скоро будут играть перед большими трибунами».

Менеджером в «Тампе» был Джонни Вандер Мер, который за двадцать лет до этого сыграл за «Редс» два ноухиттера подряд, и он стал первым из многих, попавших под чары Роуза.

Джонни Вандер Мер

«Умение бить и скорость это не главные его качества, — говорил Вандер Мер. — Я видел много игроков, у которых были все задатки, чтобы стать великими, но они не были агрессивными. Роуз агрессивен каждую минуту каждого дня. Он агрессивен, когда бьёт, бежит и играет в защите».

Затем Вандер Мер привёл пару расхожих у болельщиков цитат, которые добавляют рассказу колорита:

1. «У него яйца больше, чем у парашютиста».

2. «Он бегает как ошпаренная собака».

Во время первого в карьере весеннего лагеря Главной лиги бейсбола в 1962 году Роуз играл настолько маниакально, что во время матча с «Янкис» Уайти Форд наклонился к Микки Мэнтлу и сказал: «Посмотри на Чарли Хастла» (слово hustle можно перевести как суета или спешка — прим. пер.). Форд использовал это прозвище как насмешку, и поначалу другие повторяли его, чтобы подшучивать над Роузом. Но ему самому прозвище понравилось. Оно стало его фирменным знаком.

Большинство игроков «Редс» (а заодно и журналисты с болельщиками) ненавидели Роуза, когда он боролся за место в составе команды в 1963 году. Отчасти это было связано с производимой им суетой и наглостью, которые всегда были частью его характера. Но больше всего люди не хотели, чтобы вытеснил из состава Дона Блейсингейма, второго базового «Цинциннати». Блейсингейму было тридцать лет, он был трудолюбив и умел обращаться с битой. Он был одним из лучших бантеров своего времени, и просто всем нравился.

Роуз был угрозой. И люди нападали на него, насмехались над ним, выставляли чужаком, пытались сделать его несчастным.

Но Роуз, конечно же, не собирался сбавлять обороты. Он нашёл наставника и родственную душу не в ком ином, как в великом Фрэнке Робинсоне. Для Роуза Робинсон был бейсболистом из бейсболистов, абсолютным примером того, как нужно играть. Он был жёстким. Он был свирепым. Он был блестящим отбивающим и защищался с невероятной энергией. Он делал всё, что было нужно для победы.

Робинсон видел в Роузе андердога. Они провели много вечеров вместе, разговаривая о бейсболе и жизни. Робинсон, возможно, как никто другой научил его, как правильно играть в бейсбол.

* Под конец своей жизни Робинсон публично заявил, что Роузу не место в Зале славы. Я знаю, что эти слова дались ему очень тяжело. Но, опять же, он бессчётное число раз говорил с ним о правильной игре.

В начале сезона 1963 года Роуз занял место Блейсингейма. В следующие 24 года он сыграл матчей, выходил в бокс и выбил хитов больше, чем кто-либо в истории Главной лиги бейсбола. Он занимал базу чаще кого-либо. Он выбил больше синглов, чем кто-либо. Только Трису Спикеру удалось заработать больше даблов, чем он. И так далее, и так далее.

Он стал самой большой звездой бейсбола благодаря силе своих амбиций. Был ли Роуз лучшим бейсболистом? Наверное, нет. Можно утверждать, что он никогда не был лучшим игроком в своей команде, хотя это не совсем справедливо, поскольку Роуз провёл лучшие годы карьеры рядом с Джо Морганом, Джонни Бенчем и Майком Шмидтом. Но в игре Роуза были пробелы. Бил он не сильно. В защите он играл с энтузиазмом, но не всегда эффективно. Его карьерный показатель OBP составляет 37,5 % — хороший результат, но не легендарный.

И всё же Роуз сам сделал себя центром бейсбольной вселенной. Как однажды написал Билл Джеймс: «О Пите Роузе написано больше блистательной и восторженной прозы, чем о Майкле Джордане, Мэджике Джонсоне, Джоне Элвее, Марке Макгвайре и телепузике Твинки вместе взятых». Даже с учётом устаревшей ссылке на «Телепузиков» суть понятна. Наблюдать за игрой Роуза — безумными рывками к первой базе после уоков, смертельно опасными прыжками головой вперёд, стремлением участвовать в каждом эпизоде, каким бы бессмысленным это не казалось — означало войти в волшебный мир бейсбольной ностальгии.

Да, вы знаете, как играл Пит Роуз?

Он играл так, как старые бейсболисты представляют свою игру.

И он любил бейсбол, боже, как он его любил. Знаете, что Роуз делал по вечерам после матчей? Он ехал домой, парковался на подъездной дорожке и часами сидел в машине, перенастраивая приёмник с одной частоты на другую, чтобы послушать трансляции игр с Западного побережья. Как сильно он его любил? В одиннадцатом иннинге знаменитой шестой игры Мировой серии 1975 года, когда «Редс» пытались всё закончить, а «Ред Сокс» пытались спастись, он повернулся к Карлтону Фиску и сказал: «Ух, что за игра, да? Мы будем рассказывать о ней нашим внукам».

Затем, стоя на первой базе, он повернулся к Карлу Ястремски и сказал: «Это лучший матч из тех, в которых я играл!» И Яз, который относился к игре достаточно серьёзно, чтобы не отвлекаться на какие-то моменты, был настолько захвачен энтузиазмом Роуза, что кивнул ему.

Роуз часами мог говорить об игре с любым, кто готов был разделить его страсть. Он был чрезвычайно добр к молодым игрокам. Он был лидером, за которым шли другие. Он играл в бейсбол с кипучей энергией, которая вдохновляла детей брать в руки биты и идти на поле.

Но у всего этого была и обратная сторона. У Роуза всегда была обратная сторона. Как можно слушать историю о том, как он сидел в машине и слушал трансляции игр, не задаваясь вопросом, делал ли он ставки на эти игры? Как можно говорить о его безграничной страсти, не рассказывая о его сложной жизни вне поля? Всё это — части одного человека. И многие из журналистов, прославлявших его как бога, когда он играл в бейсбол правильно, осуждали его как злодея, когда его отстраняли и сажали в тюрьму за неуплату налогов.

Бейсбол — это не жизнь.

Но для Пита Роуза он был именно жизнью.

Пит Роуз по-прежнему раздаёт автографы в Лас-Вегасе. В этом месяце пять часов в день, с полудня до пяти вечера, его можно застать в магазине Art of Music в казино MGM Grand, или, если его там нет, в отеле Mirage. Он делает это не каждый день, обычно берёт несколько выходных.

Он подписывает всё. Он предпочитает подписывать сувениры из магазина, но за определённую плату Роуз подписал доклад Дауда, из-за которого его навсегда отстранили от бейсбола, полицейский снимок, сделанный после ареста за уклонение от уплаты налогов, и бюллетени Зала славы, в которые его не включили. Известно, что вместе с автографами он писал на мячах: «Извините, что я ставил на бейсбол».

«Какое мне до этого дело?» — сказал он мне однажды. Он считает, что, если люди за это платят, он должен это подписать. На eBay можно найти подписанные им бейсбольные мячи с общим количеством хитов (4256), прозвищем «Чарли Хастл», надписями «HOF?», «Хотел бы я быть в HOF», «Хотел бы я высадиться на луне» и так далее.

Я сидел с ним часами, пока он раздавал автографы. В основном в это время ничего не происходит — он бывает там почти каждый день, поэтому фанатам не приходится выстраиваться в очередь. Но они приходят, по несколько человек в час, и иногда они спрашивают о том, как он сбил с ног Рэя Фосси на Матче всех звёзд («Знаете, это я тогда пострадал!» — говорит он), или о 44-матчевой серии хитов, или о его затянувшейся вражде с Джонни Бенчем («Он не был бы в Зале славы, если бы не я», — отвечает Роуз), или о Зале славы («Я даже не думаю об этом», — говорит он, но не слишком убедительно). Если у него будет настроение, он будет рассказывать замечательные бейсбольные истории. Если у него будет другое настроение, он будет говорить о том, как плохо к нему относились разные люди.

Любил ли кто-нибудь когда-нибудь бейсбол столь же сильно, как Пит Роуз? Думаю, нет. Кто-нибудь выбрасывал на ветер столько чувств к бейсболу, следуя своим худшим побуждениям? Не думаю.

И всё же… Я не чувствую, что Роуз изменился, не в том смысле, в котором люди хотят, ожидают и даже надеются. Он был Питом Роузом всю жизнь, как он может измениться сейчас? Он был мальчишкой из Цинциннати, который никогда не сомневался в своём будущем величии, Чарли Хастлом, мчащимся на первую базу, заработав бейс-он-бол, парнем, который (конечно же) поймал мяч, отбитый в Мировой серии Бобом Буном, неудержимой силой, добравшейся до 3000 хитов и решившей, что этого недостаточно, продолжавшей играть, даже когда родные «Редс» больше не хотели его видеть, даже когда он вернулся и стал менеджером «Редс».

Всю свою жизнь Пит Роуз ощущал навязчивую тягу к одному и тому же — бейсболу, пони, ставкам на спорт, женщинам, машинам и действию. Измениться? Он не может этого сделать. И не стал бы, даже если бы мог. Всё это часть одной и той же истории.

Бонус к истории о Роузе! Для некоторых игроков просто не хватает места, чтобы рассказать обо всём… поэтому я написал несколько дополнительных эссе.

Существует много мифов относительно бессрочной дисквалификации Пита Роуза и его права на избрание в Зал славы. Вот основная хронология:

Февраль 1989: Роуз провёл частную встречу с комиссаром Питером Юберротом. Газета New York Times сообщила, что речь шла о ставках Роуза.

Март 1989: Юберрот, получив информацию о том, что Sports Illustrated собирается опубликовать разоблачительный материал о том, что Роуз давно ставит на бейсбольные матчи, объявил, что лига начала расследование «серьёзных обвинений».

1 апреля 1989: Комиссаром бейсбола стал Бартлетт Джиаматти. Меньше всего он хотел конфликта одной из величайших фигур в истории игры. Роуз был человеком, который всю жизнь любил бейсбол. Но он увяз в нём.

С июня по конец августа 1989: В этот период происходили многочисленные споры. Джиаматти настаивал на проведении слушаний, Роуз подал на лигу в суд, чтобы предотвратить их.

24 августа 1989: Роуз пожизненно был отстранён от бейсбола.

Вот суть истории. Я не сомневаюсь, что Джиаматти хотел заключить соглашение без лишнего шума. Он не хотел, чтобы дело дошло до постоянной дисквалификации. И у него был план, который теперь кажется вполне разумным.

Правило №21 «Не играйте в азартные игры» состоит из двух частей:

— первая часть гласит, что любой игрок, сделавший ставку на бейсбольный матч, в котором он не участвует, объявляется дисквалифицированным на один год;

— вторая часть гласит, что любой игрок, поставивший какую-либо сумму денег на матч, в котором он участвует, объявляется отстранённым навсегда.

Разница очевидна. Если Роуз ставил на игру «Астрос» и «Пайрэтс», то это было против правил и наказывалось дисквалификацией на год. Если же он ставил на собственную команду, то она становилась постоянной. Джиаматти дал понять, что он готов признать, что Роуз делал ставки (но не на свою команду) и отстранить его на год, чтобы тот провёл это время хотя бы делая вид, что перестраивает свою жизнь. Это казалось ему разумным. Джиаматти знал, что Роуз ставил и на «Редс», и, вероятно, ставил на то, что «Редс» проиграют, но, видимо, он готов был не обращать на это внимание, чтобы не запрещать играть навсегда одному из величайших героев в истории игры.

Увы, Роуз остался Роузом. Он демонстративно отказался. Он не собирался признавать, что ставил даже на одну игру. Он ни на йоту не собирался менять свою жизнь.

И он делал то, что умел: боролся. Он подал в суд на Джиаматти и лигу. В интервью он неоднократно ставил под сомнение честность комиссара. Он отказался встречаться с ним и постоянно называл происходящее охотой на ведьм.

Роуз выиграл несколько сражений. Он нашёл в Цинциннати судью, который выдал временный ограничительный ордер против Джиаматти. Другой судья из Цинциннати обвинял Джиаматти в «предвзятом отношении к Роузу». Борьба становилась всё ожесточённее, а Роуз отказался покидать пост менеджера команды и рычал, что никто не отнимет у него бейсбол.

Но его адвокаты знали — вероятно, лучше, чем сам Роуз — что это всего лишь затягивание времени, что рано или поздно ему придётся пойти на сделку. И эта сделка была заключена 24 августа 1989 года…, и эта сделка была худшей из возможных для Роуза. Об этом сообщили как о мировом соглашении, но оно и близко не было таковым.

Бейсбольные власти навсегда отстранили Роуза от игры и заставили его подписать соглашение об этом.

А Пит Роуз не получил ничего.

Из текста соглашения: «Питер Эдвард Роуз признаёт, что у комиссара есть фактические основания для наложения наказания, предусмотренного настоящим документом, и настоящим соглашается с наложенным наказанием… и соглашается не оспаривать это наказание в суде или иным образом. Он также соглашается, что не будет возбуждать никаких судебных разбирательств любого характера против комиссара или любого из его представителей».

О, команда Роуза настаивала на том, что действительно чего-то добилась. Они настаивали на том, что заставили лигу прекратить расследование в отношении Роуза (которое предположительно привело бы к довольно неприятным выводам), и на том, что им удалось освободить Роуза от необходимости признавать то, что он делал ставки на бейсбол.

Ничего из этого не сработало. Да, лига прекратила расследование, но что с того? Ему уже был вынесен смертный приговор. Что касается того, что Роуз не признал того факта, что он делал ставки на бейсбол, то да, это правда — он не произносил таких слов. Но он полностью согласился с постоянным отстранением. Зачем это делать, если он не признал свою вину в ставках?

Команда Роуза обманывала сама себя. Они были полностью уверены, что Роуз будет отстранён на год, а затем Джиаматти позволит ему вернуться. Это было то, что комиссар предлагал с самого начала.

«Это был печальный день, — сказал Роуз. — Я в бейсболе три десятилетия, и думать о том, что у меня не будет его даже очень короткий промежуток времени, очень больно. Я никогда не ждал дня рождения с таким нетерпением, с каким жду дня рождения моей дочери. Потому что через два дня после него я смогу подать заявление о восстановлении в правах».

Пара мыслей. Во-первых, Джиаматти ясно дал понять, что он считает, что Роуз ставил на бейсбол, и что Роуз вряд ли когда-то вернётся в игру. Он сказал, что будет смотреть на ситуацию непредвзято, но при этом не преминул заявить, что не было прецедента, чтобы навсегда отстранённый игрок был восстановлен в правах.

«Это зависит не от меня, — сказал Джиаматти. — Мистер Роуз должен изменить свою жизнь так, как, по моему мнению, он предпочёл бы. Я здесь не для того, чтобы выдавать предписания, диктовать правила или ставить диагноз».

Второй момент заключается в том, что восемь дней спустя Барт Джиаматти умер. Его заменил его близкий друг Фэй Винсент, бывший одним из самых страстных сторонников жёсткого наказания Роуза.

Пит Роуз не был восстановлен в правах, и совершенно ясно, что этого никогда не произойдёт.

Но как насчёт Зала славы? Это немного другая история. После того, как Роуз был отстранён, Джиаматти был задан вопрос именно о Зале славы, и он дал понять, что это будет зависеть от голосующих. «Когда Пит Роуз получит право, — ответил он, секретарь Ассоциации мистер Джек Лэнг подсчитает бюллетени, и вы решите, достоин ли он Зала славы».

Его предшественник Питер Юберрот соглашался: «Я верю, что Пит Роуз будет избран в Зал славы». Вскоре после этого заместитель директора Зала Cлавы Билл Гилфойл подтвердил, что Роуз будет включён в бюллетень, и голосующие журналисты, основываясь на всей его бейсбольной жизни, решат, быть ли ему избранным.

Но Винсент, как и другие, не могли объяснить логику этого. Как может человек, навсегда отстранённый от бейсбола, удостоиться его величайшей чести? В 1990 году начали появляться сообщения о том, что Роуз может быть исключён из числа кандидатов. Ассоциация бейсбольных журналистов была возмущена этим. Фанаты Роуза негодовали. Но это было свершившимся фактом. Зал славы провёл внутреннее голосование и было решено, что никто из постоянно отстранённых от игры не будет фигурировать в бюллетенях.

Эдвард Стэк, директор Зала славы, сказал, что это было совпадением.

«Мы приводим в порядок наши правила избрания, — говорил он. — Возможно, это следовало сделать много лет назад. Я не помню, чтобы имя Роуза упоминалось, он не был предметом нашего обсуждения».

Люди продолжат спорить, должно ли имя Роуза оказаться в бюллетене, но я не думаю, что это имело бы значение. Я не думаю, что он когда-либо набрал бы 75 % голосов. Я не думаю, что он когда-нибудь попадёт в Зал славы. Да, есть те, кто выступает за его введение туда после смерти, что кажется особенно жестоким, но большинство из них неправильно понимают суть наложенного на Роуза наказания. Это не пожизненная дисквалификация, это дисквалификация навсегда. Я не вижу, каким образом можно добиться её снятия после смерти Роуза.

Это печальная история. И в ней виноват сам Роуз — не только в том, что он нарушил одно из главных правил игры, но и в том, что отказался признаться и принять наказание. Я абсолютно уверен, что даже после всего что он сделал, если бы он сказал Джиаматти, что был неправ и хочет измениться, он был бы частью бейсбола и Куперстауна.