Пятого сентября 1970 года — в разгар самого кошмарного бейсбольного сезона — Реджи Джексон вышел в бэттерский бокс в роли пинч-хиттера. Была великолепная погода, субботняя игра в Окленде, да ещё и День благодарности болельщикам. Но вряд ли происходящее напоминало большое событие. На трибунах не было и 10 тысяч зрителей. И Реджи был глубоко несчастным.

В 1969 году он стал суперзвездой. На протяжении большей части сезона казалось, что он немедленно войдёт в число легенд. К перерыву на матч Всех Звёзд он выбил 37 хоумранов, опережая рекордный темп Роджера Мэриса (и Бейба Рута). В 58 играх с 24 апреля по 2 июля он отбивал с эффективностью 32,4 % и выбил 31 хоумран. Это был неслыханный результат. И несмотря на серьёзный спад — в последних 30 матчах он выбил всего два хоумрана — он всё равно довёл их количество до 47, а также стал лидером лиги по набранным ранам и показателям слаггинга и OPS. В голосовании, определявшем обладателя звания MVP, Джексон стал пятым, но даже с учётом спада он, вероятно, был лучшим игроком Лиги.

Но после того, как сезон закончился, дела пошли не так хорошо. Всё потому, что Джексон имел несчастье играть у одного из самых известных шарлатанов бейсбола, владельца «Атлетикс» Чарли Финли. Это была схватка титанов. Сначала они поссорились из-за денег. Джексон после блестящего сезона потребовал $60 тысяч. Финли оскорбился и предложил $35 тысяч. Джексон оскорбился в ответ и пригрозил уйти из бейсбола. Как писал в своей увлекательной книге «Реджи Джексон» Дейн Перри, Финли так отчаянно пытался вынудить его подписать контракт, что звонил ему посреди ночи, надеясь, «что в близком ко сну оцепенении тот примет его предложение».

Да, Финли был ненормальным.

Джексон не уступил и продержался практически всю весеннюю подготовку. Наконец, Финли предложил $45 тысяч и оплату квартиры в Окленде. Джексон не хотел соглашаться, но чувствовал, что выбора у него не осталось… и тогда он придумал способ отомстить. Финли не уточнил, какую именно квартиру он готов оплачивать, поэтому Джексон выбрал самое роскошное жильё, которое только смог найти в городе, по соседству со своим боссом.

Это напоминало эпизод мультсериала «Том и Джерри».

А затем у Джексона начался самый серьёзный спад в карьере. У него никак не получалось отбивать, и Финли, увидев свой шанс, потребовал от менеджера Джона Макнамары усадить игрока в запас. Он также изо всех сил пытался отправить его играть в младшие лиги, но Джексон отказался.

Он пытался отбиваться через прессу, но пребывание на скамейке запасных сломило его дух. В какой-то момент Джексон так отчаялся, что позвонил Финли и попросил его о перемирии. Он сказал, что не будет упоминать его в интервью, если Финли просто вернёт его в состав. На короткое время взбалмошный владелец «Окленда» был удовлетворён, но после возвращения Джексон всё равно играл слабо, и вскоре снова оказался в дагауте.

Пятого сентября он сидел в запасе уже шестой день подряд. Он был несчастен и подумывал об уходе. Он просидел на скамейке восемь иннингов, а затем, при загруженных базах и преимуществе «Атлетикс» в один ран, его выпустили пинч-хиттером вместо питчера Пола Линдблада. «Роялс» выпустили против Джексона левшу Тома Бургмайера.

Первой же подачей Бургмайер бросил фастбол во внутреннюю часть зоны, и Джексон выплеснул всё разочарование и злость, клокотавшие у него внутри. Он нашёл этот мяч, а когда Реджинальд Мартинес Джексон находил мяч, это было нечто потрясающее. Он отправил мяч глубоко на трибуну позади центрфилда — грэнд-слэм, один из самых дальних ударов, которые Реджи когда-либо делал, а делал он их немало.

Джексон на мгновение задержал взгляд на мяче, как он иногда делал, а затем медленно пошёл по базам. Немногочисленные болельщики, остававшиеся на трибунах, ликовали. Когда Джексон дошёл до дома, он сбросил шлем и поднял глаза на ложу владельца клуба. Он не мог поверить в увиденное — Финли улыбался и аплодировал так, как будто сам был причастен к этому.

Это было слишком.

Джексон поднял руку и показал ложе средний палец. Затем он выкрикнул два слова, которые легко было прочитать по губам, два слова, которые одна газета назвала «классической вызывающей нецензурщиной», а другая «одним из самых непристойных выражений».

* Мой любимый заголовок принадлежит Рону Бергману из Oakland Tribune: «Что сказал Реджи Джексон?» Как будто он был слишком деликатен или просто не смог ничего разобрать.

В этот момент Финли перестал аплодировать. После игры он попытался показать, что отнёсся к этому просто: «Я думаю, что это было довольно остроумно», — сказал он журналистам. Но в частном порядке Финли выражал возмущение.

Джексон после матча сказал, что никогда не извинится за это и совершенно точно не будет играть в «Окленде» в 1971 году. Он намекнул, что при необходимости оспорит положение о резервировании игроков, чтобы уйти. Когда ему сказали, что Курт Флуд уже пытался и потерпел неудачу, он ответил: «Говорят, что не тот человек оспаривал это положение. Он был старше, его лучшие годы были позади. Мои же ещё впереди».

В конце концов Джексон извинился — Финли угрожал оштрафовать его на 5000 долларов, если он этого не сделает — и не стал оспаривать положение о резервировании. Он играл за «Атлетикс» Финли ещё четыре года. «Окленд» выиграл три Мировых Серии, а Джексон четыре раза участвовал в матче Всех Звёзд, был признан MVP и стал самой большой звездой бейсбола. Такой была жизнь Реджи Джексона.

Джексон рос не в бедности, но её призрак всегда бродил рядом. Ему было шесть, когда его мать Клара ушла из семьи, забрав с собой трёх его братьев и сестёр. Он учился в старшей школе, когда его отец Мартинес был отправлен в тюрьму на шесть месяцев за бутлегерство. Реджи был одним из немногих чернокожих учеников в Уинкоте, юго-восточном пригороде Филадельфии. Он говорил, что слышал расистские оскорбления на протяжении всего своего детства.

Мартинес оказал самое большое влияние на его жизнь. Он был ветераном (летал в годы Второй мировой войны), бейсболистом (играл на задворках Негритянских лиг), одержимым азартными играми, бабником (именно поэтому Клара ушла, забрав половину детей) и портным. Когда Реджи учился в старшей школе, он был капитаном футбольной, баскетбольной и бейсбольной команд, и снимал мерки для свитеров выпускников.

Реджи Джексон был невероятно атлетичен. Вокруг него всегда кружились скауты бейсбольных клубов, но лучше всего он играл в футбол. Колледжи активно зазывали к себе талантливого хавбека. В своей книге Перри пишет, что университеты Джорджии и Алабамы хотели, чтобы он стал их первым чернокожим футболистом, но я отношусь к этому скептически; на дворе стоял 1964 год, когда Линдон Джонсон подписал Закон о гражданских правах, и впереди было ещё целых семь лет до интеграции обоих колледжей. В Алабамском университете ещё не было ни одного чернокожего студента, не говоря уже о спортсменах. Возможно, какие-то разговоры об этом были, но ни один из колледжей не был готов к появлению Джексона.

Джексон совершенно не хотел ехать на Юг; его отец, одно время водивший автобус команды Негритянской лиги «Ньюарк Иглз» рассказывал ему кошмарные истории о том, как он жил за линией Мейсона—Диксона (символический рубеж между свободными и рабовладельческим штатами, большей частью проходящий по южной границе Пенсильвании — прим. пер.). И у Реджи было достаточно других вариантов. Университет штата Пенсильвания. Оклахома. Сиракьюз. Он говорил, что в Нотр-Даме и Мичигане тоже проявляли интерес.

В итоге он выбрал университет штата Аризона, потому что ему нравилась идея уехать далеко от дома, и он восхищался знаменитым тренером команды «Сан Девилз» Фрэнком Кушем. Кроме того, там была фантастическая бейсбольная программа, возглавляемая Бобби Уинклсом. Когда Джексон спросил Куша, можно ли будет играть в футбол и бейсбол, тот ответил утвердительно, при условии, что его средний балл будет не ниже B.

В футбольной команде первокурсников — тогда их до турнира NCAA не допускали — Джексон был эффективным ресивером и бегущим. Но уже тогда он знал, что его будущее связано с бейсболом.

Он быстро сблизился с Уинклсом и стал воспринимать его как второго отца. Уинклс сказал Джексону, что у него есть шанс стать великим бейсболистом, и летом устроил его в команду, которой руководил легендарный скаут «Балтимор Ориолс» Уолтер Юз.

Уинклс не сказал Юзу, что Джексон был чернокожим — а в команде Юза никогда раньше не было чернокожих. Джексон вспоминал, что сначала к нему отнеслись с недоверием. Но затем все увидели, как он играет. Юз смотрел, как он выбивает поражающие воображение хоумраны. Он видел, как он бросает мяч так, как никто другой, кроме, пожалуй, Роберто Клементе из «Питтсбурга». А потом он увидел, как Джексон бегает.

«Эй, парень», — крикнул он Джексону после одного из забегов. — «Как насчёт повторить? Часы, наверное, сломались».

Реджи пробежал снова, и часы показали то же время: 3,8 секунды. Затем Джексон после банта добежал до первой базы за 3,4 секунды. «Реджи примерно так же быстр как Микки Мэнтл в девятнадцать лет», — сказал Юз журналистам. — «Но я никогда не видел, чтобы парень таких размеров двигался так, как он».

Джексон настолько понравился ему, что Юз позвонил директору фарм-системы «Ориолс» Харри Далтону. Они вместе смотрели на него, разинув рты. «Он из тех талантов, которые видишь раз в двадцать лет», — сказал Юз. И оба они были глубоко разочарованы, так как знали, что не смогут получить его. В том же году впервые был проведён драфт (на нём первым был выбран партнёр Джексона по колледжу Рик Мандей), и это означало, что Джексон отправится в команду, выбирающую первой. Этой командой были «Нью-Йорк Метс».

Они ни на секунду не сомневались, что Джексон должен был быть первым.

Он вернулся в университет, с благословения Куша оставил футбол и занял место, оставленное Мандеем. Джексон установил рекорды программы по количеству хоумранов и RBI. Он выбил несколько очень дальних ударов. Скауты пускали слюни. Все газетные статьи предсказывали то, что видели Юз и Далтон: на драфте 1966 года «Метс» выберут Джексона под первым номером.

Только, как вы знаете, «Метс» не выбрали Джексона. Они предпочли кэтчера школьной команды Стива Чилкотта. Джексон был задрафтован «Атлетикс» вторым.

Возможно, это самый спорный выбор в истории драфта, отчасти потому, что Джексон утверждал, что «Метс» не выбрали его, потому что он встречался с белой женщиной. По версии Джексона, за день или два до драфта Уинклс сказал ему, что в «Метс» полагают, что «он может создать проблемы социального характера».

Уинклс эти слова отрицал и настаивал на том, что он вообще не мог знать, что собираются делать «Метс» или любая другая команда.

«Метс», в свою очередь, заявили, что выбрали Чилкотта, так как команде очень нужен был кэтчер, а легендарный Кейси Стенгел (ушедший с поста менеджера, но всё ещё занимавшийся скаутингом) влюбился в игру Чилкотта. «Он станет лучше, чем Йоги Берра», — говорил Стенгел.

Чилкотт, конечно же, не стал лучше, чем Йоги Берра, Дейл Берра или Херонимо Берроа. Его словно прокляли, и в течение семи трудных сезонов в младших лигах Чилкотт боролся с травмами и спадами в игре на бите. В Главную лигу бейсбола он так и не попал.

В своей книге «Становясь мистером Октябрь» Джексон много сетовал на то, что «Метс» не выбрали его первым. Он задавался вопросом, насколько бы изменилась его жизнь, если бы он с самого начала играл в Нью-Йорке.

Блестящий защитный кэтчер Джим Сэндберг сказал мне, что Джексон был самым умным бьющим, которого он когда-либо видел. Да, при этом Джексон стоял рядом с Сэндбергом (лишь кивнув в знак согласия), но тот говорил серьёзно.

Вряд ли кто-то слышал, чтобы Джексона называли «умным бьющим», когда он играл. Парней, которые часто получают страйкауты, не называют «умными», а никто не получал страйкауты чаще, чем Джексон. Это верно и сейчас, когда страйкауты стали обычным явлением в лиге.

Больше всего полученных страйкаутов:

1. Реджи Джексон — 2597

2. Джим Томи — 2548

3. Адам Данн — 2379

4. Сэмми Соса — 2306

5. Алекс Родригес — 2287

Но Сэндберг пояснил — справедливо, я думаю — что страйкауты Джексона были частью его блестящих расчётов. Джексон не был заинтересован в том, чтобы играть в бейсбол так, как от него ждали другие. Когда он только начинал играть за «Атлетикс», Финли пригласил не абы кого, а самого Джо ДиМаджо, чтобы тот помог ему укоротить замах и добиться лучшего контакта.

«Они все пытаются бить хоумраны», — ворчал ДиМаджо. — «Джексон машет на каждый мяч».

ДиМаджо был известен тем, что практически не получал страйкауты — до последнего трудного сезона его карьеры хоумранов у него было больше, чем страйкаутов. Джексон с глубоким уважением относился к великому ветерану: «Можно просто сидеть на скамейке рядом, слушать, что он говорит, и набраться знаний».

Но Реджи Джексон не был готов укоротить свой взмах ни для кого.

Нет, у него было своё видение того, каким игроком он хочет стать, и это видение требовало, чтобы он бил определённым образом. Сэндберг говорил: «Никто не предсказывал подачи лучше, чем Реджи Джексон». И это было правдой. Реджи был, возможно, величайшим в игре угадывающим бьющим, хотя это слишком грубый термин. Сам он называл это «расчётливым предвидением».

Как бы вы его не назвали, Джексон не был тем, кто видит мяч и бьёт по нему, как, скажем, Тони Перес. Он не выжидал фастбола и не подстраивался под кёрв, как Джордж Бретт.

Нет, каждый раз он искал определённую подачу.

Если он её находил, то уничтожал всё. Если нет — проваливался.

Он обладал сверхъестественной точностью в нахождении этой нужной подачи. Он неустанно изучал питчерские тенденции. Он учился. Он заставлял питчеров делать нужный ему бросок, иногда притворяясь, что в другой ситуации эта подача его одурачила. Он размахивал битой, чтобы убедить питчеров, что ждёт фастбол, а затем готовился к кервболу.

Сэндберг говорил, что Джексон как никто другой умел навязать питчерам свою волю.

И воля Джексона приводила к выбитым хоумранам. Он называл их «дингерами» и «картофелинами», и именно ради них он жил. «Хоумраны, — говорил Джексон, — это то, что приносит деньги».

Да, Джексон сделал свою карьеру именно такой, какой он хотел её видеть — демонстрацией своей мощи. Он был хорошим аутфилдером с сильной рукой. В молодости он показывал скорость. Но важны были именно хоумраны, а их он выбил 563, что на момент окончания карьеры ставило его на шестое место в истории после Хэнка Аарона, Бейба Рута, его героя Уилли Мейса, его ролевой модели Фрэнка Робинсона и Хармона Киллебрю.

И помните, он делал это в «мёртвое» для хоумранов время, зачастую на питчерских стадионах — в другое время и в другом месте он мог бы выбить 600, 650 или даже 700 хоумранов.

Но для Реджи количество никогда не было особенно важным. Каждый отдельный хоумран был шедевром. Сколько незабываемых ударов он нанёс? Один был выбит на крышу стадиона в Детройте во время Матча Звёзд 1971 года — по оценкам того времени мяч пролетел 539 футов, хотя по меньшей мере один наблюдатель утверждал, что если бы не козырёк, то он бы преодолел все 600.

Третий его хоумран в шестой игре Мировой Серии 1977 года — после наклбола Чарли Хау — вероятно пролетел 475 футов.

* «Он сделал бросок, — говорил Джексон об этом моменте — и я сказал себе: О, Боже!»

Он выбил 500-футовый хоумран в Анахайме, а после его удара в Канзас-Сити мяч покинул пределы Муниципального стадиона и упал на асфальт Бруклин-авеню — болельщики там до сих пор говорят об этом. Там же в Канзас-Сити вспоминают и его хоумран, выбитый против Ларри Гуры в 1976 году, когда мяч выскочил обратно из буллпена за правым филдом.

В Миннеаполисе по сей день говорят о том, как он выбил хоумран против Джима Перри в 1969 году; газета Minneapolis Star Tribune опубликовала фотографию со стрелкой, указывающей на рекламный щит позади центрфилда, куда врезался мяч.

В 1972 году в Окленде Нолан Райан бросил ему кервбол, который Джексон отбил так сильно, что легендарный питчер сказал, что это самый дальний удар, который делали против него.

Джексон выбивал одни из самых дальних хоумранов на старом стадионе в Арлингтоне, Муниципальном стадионе в Кливленде, на Фенуэй-парке и Мемориальном стадионе. Это было то, ради чего он жил — отправить болельщиков домой с тем, что они никогда не забудут. Сделать взмах покороче? Только после ухода из бейсбола.

Ему нужно было быть больше, чем жизнь — это единственное, что для него имело смысл.

«Фанаты не освистывают только ничтожеств», — сказал он, когда его освистали.

«Я приехал в Нью-Йорк не для того, чтобы стать звездой. Я привёз звезду с собой», — сказал он после подписания контракта с «Янкиc».

«Единственная причина, по которой мне не нравится играть в Мировой Cерии, это то, что я не могу смотреть как я играю», — сказал он журналистам.

«Я лучший в бейсболе. Это может показаться самонадеянным, но я хочу быть честным в своих чувствах», — написал он в своей первой книге.

Он всегда был честен в своих чувствах… или, что ещё более важно, никогда не скрывал своих чувств. Через войну с Финли, битвы с Билли Мартином, схватки с Джорджем Стейнбреннером, через времена славы и периоды неудач, он хотел, чтобы все знали, что он чувствует.

Я думаю о двух моментах Джексона из Мировой Cерии 1978 года. Первый относится ко второму матчу. Это был верх девятого иннинга, «Доджерс» обыгрывали «Янкиc» в один ран, а на базах было два человека. «Доджерс» выпустили классно бросавшего новичка по имени Боб Уэлч. В бэттерский бокс вышел Реджи.

К тому моменту он уже был Мистером Октябрь.

Если вы достаточно взрослый, то должны помнить, как эта сцена выглядела по телевизору — очень похоже на финальную сцену фильма «Самородок». Блестящий молодой питчер. Великий бьющий. Крупный план лица Уэлча, затем Реджи в боксе. Полный счёт. Раннеры двинулись вперёд, что, по словам Реджи, отвлекло его внимание. Джексон сделал свой обычный замах — он не пытался выбить сингл, решающий исход игры. Он никогда этого не хотел. Нет, он замахнулся, словно пытаясь отправить мяч куда-то вдаль, за холмы. Он промахнулся. Он ударил битой так сильно, что та сломалась в его руках. Трибуны стадиона «Доджерс» превратились в стену звука.

Затем воспоминания перескакивают на шесть дней вперёд, к шестой игре. В седьмом иннинге «Янкис» вели 5-2, и Уэлч вышел на поле, чтобы сохранить статус-кво. С одной занятой базой в боксе вновь появился Джексон. Мне всегда нравилось, как он рассказывал об этом моменте в книге «Становясь мистером Октябрь»:

«Каждый раз, появляясь на поле, он бросал очень сильно. Но когда я увидел его в первый раз, он был свеж как маргаритка. В прошлый раз кофе немного постоял на плите, если вы понимаете. И я достаточно ощутил его аромат, чтобы понять его вкус».

Реджи Джексон вышел на поле, чтобы выбить хоумран против Боба Уэлча. Затем он выбил хоумран. Вкус кофе был отменным.