В 2002, после того, как Шиллинг и Рэнди Джонсон были признаны совместно MVP Мировой Cерии и спортсменами года по версии Sports Illustrated, один человек из организации ”Даймондбэкс” объяснил в чем между ними разница: «Одноклубники ненавидят Джонсона в дни, когда он выходит на горку, но зато любят в остальные дни. С Куртом все наоборот. Его обожают, когда он питчит, но затем следуют четверо суток ненависти».
Конечно, это немного утрированная позиция и вряд ли все в команде ее разделяли. Но это ближе всего к истине. Джонсон был ворчливым мерзавцем в дни своих матчей. Вы бы не захотели оказаться рядом с ним в эти моменты. Он возлагал на свои плечи ношу размером с Гранд-Каньон и покорял с ней гору. Он стремился выписать страйкаут всему миру и не желал видеть никого рядом с собой в эти дни. С ним невозможно было поговорить, к нему даже невозможно было подойти. Однажды он кинул мячом в фотографа (не очень сильно, конечно же), который оказался слишком близко к нему во время разминки. Даже его жена, Лиза, не разговаривала с ним в дни выходов на горку.
Но во все остальные дни Рэнди был сама вежливость. С ним было приятно находиться рядом, при условии, что вы способны подавить естественный страх перед его ростом в 2.08 м. вкупе с постоянным угрожающим взглядом. Он играл самого себя в фильме ”Маленькая большая лига”, озвучил себя в “Симпсонах”, снялся в ряде забавных реклам. Джонсон нравился людям.
С Шиллингом все было в точности наоборот. В дни игр просто не существовало более желанного партнера по команде. У Шиллинга в крови была тяга к соревнованию. Он любил большие моменты, чем больше и круче – тем лучше. Даже в юности, когда Курт был известен нестабильностью и неуверенностью (сам себя молодого он описывает не иначе как “идиот”), он расцветал в самых значимых матчах, будь то плей-офф или Мировая Серия. Когда он достиг элитного уровня, особенно в сезонах 2001 – 2004, он все равно продолжал демонстрировать эту тягу к вниманию и свету софитов. Что-то расцветало в нем в моменты, когда он был наиболее нужен своим партнерам и команде. Шиллинг играл в свой лучший бейсбол ровно тогда, когда команда нуждалась в этом сильнее всего.
Что же в другие четыре дня? Все, как и сейчас: упрямый, несгибаемый, крикливый интриган, тролль и неумолчный балабол. Одноклубник Шиллинга Луис Гонсалес говорил: “Чтобы заставить замолчать, его пришлось бы вырубить”. Он доставал своих партнеров по команде, и многих сильно обидел. Большинство из них утверждали, что он был сущим бедствием и полным придурком.
Часть этих реплик просачивалась в прессу. В разное время партнеры по команде, журналисты и тренеры называли его “шуллером”, “хвастуном”, “жуликом”, “эгоистом” и “эгоцентристом”, а также “Курт – красная лампочка” (за его любовь к телекамерам).
Конечно, описать Курта Шиллинга совсем не так просто. Да, он устраивал драки, оскорблял людей и выходил за границы дозволенного. Но при этом он был очень великодушным человеком. На протяжении карьеры он получил награды имени Брэнча Рики, Роберто Клементе, Лу Герига и даже Hutch Award, все за благотворительность, социальную работу и за личный пример поведения на поле и вне его. Только Шиллинг и Джейми Мойер за всю историю МЛБ получали все четыре эти награды. Курт не жалел ни сил, ни времени на поддержку ветеранов, на детскую благотворительность, на помощь нуждающимся. Он так бережно относился к памяти о Лу Гериге, что назвал сына в честь него, Геригом, и потратил много времени на работу с фондами, посвященных проблеме бокового амиотрофического склероза.
Он постоянно помогал парализованному Стиву Палермо, пострадавшему при попытке предотвратить ограбление. Палермо был ампайером на первом старте Шиллинга в МЛБ. Он увидел, что тот сильно нервничает и перед началом игры сказал ему: “Знаешь, парень, если первым мячом попадешь близко, я засчитаю его как страйк”. Курт не забыл этого.
Как собрать этот паззл в единую картину? Как соотнести человека, сеявшего вокруг себя раздор и разногласия с тем, кто написал следующее письмо нации по 11 сентября:
Моей первой мыслью было “Они нарвались не на ту страну”. Потом, после просмотра ТВ, я понял, что они не просто выбрали не ту страну, но и выбрали худшую цель из возможных. Ни один город на планете не отражает так свою нацию, как Нью-Йорк, Соединенные Штаты. Нью-Йорк – это настоящий плавильный котел. Каждая раса, религия и цвет представлены в Нью-Йорке, и во вторник вы увидели как представители каждой расы, каждой религии и каждого цвета были вместе как единая нация, сражающаяся за одну цель – спасение жизней. С уверенностью могу сказать, что никогда еще не был так горд быть американцем, как в этот день.
На первом матче Аризоны в Мировой Серии 2001, который Шиллинг естественно выиграл, было всего одно свободное место. Это кресло пустовало на каждом матче Аризоны. Курт выкупал его в честь своего покойного отца, Клиффа, умершего от сердечного приступа прямо перед началом профессиональной карьеры сына. Сказать, что Шиллинг идеализировал своего отца – это ничего не сказать. И он никогда полностью не оправился от этой потери.
Клифф Шиллинг был военным. Он был сильным человеком, очень сильным, и единственный раз, когда Курт видел его слезы – после смерти Роберто Клементе. Но еще Клифф был очень порядочным и скромным человеком. Курт слушал голос отца в своей голове перед каждым выходом на поле. “Он был моим лучшим другом,” — говорил Курт.
Джо Познански (между прочим, автор всего это цикла) написал заметку об этом единственном пустующем месте для местной газеты в Канзасе. На утро Джо обнаружил на электронной почте письмо с благодарностью от Курта.
Познански потом долго думал об этом случае. Они с Шиллингом тогда еще не были знакомы, ни разу не общались. Интернет в то время не был еще столь доступным как сейчас, никаких уведомлений от Гугла не приходило. Чтобы найти статью в таком издании как The Kansas City Star нужно было приложить усилия. Представьте себе эту картину: Шиллинг ночью после блестящего матча Мировой Серии (семь иннингов, три хита, восемь страйкаутов против команды, трижды подряд защищавшей титул) садится за компьютер, чтобы почитать что о нем написали, находит статью малоизвестной газеты со среднего запада и находит время написать письмо автору о том, как много это значит для него.
Воистину, человек-загадка.
Писать о Шиллинге трудно, потому что это гиблое дело. Никто не хочет посмотреть на него со всех сторон. Фанаты готовы обсуждать каким питчером он был или как его преследуют за взгляды. Другие хотят обсуждать только его анти-мусульманские и анти-трансгендерные посты в социальных сетях, а также кучу теорий заговора, которые Шиллинг двигал в массы. И никто не хочет слушать о второй стороне медали.
Абстрагируясь от всего этого, хочется обратить внимание лишь на один противоречивый эпизод с его участием. Однажды он ретвитнул фотографию с футболкой, на которой был принт о линчевании журналистов, и прокомментировал: “Ок, это так здорово…”
Здесь встает вопрос: какую ответственность берет на себя журналист, голосующий за включение в Зал Славы, ставя галочку напротив имени Курта Шиллинга?
Бейсбольные аргументы его включения вполне очевидны. Пусть и не каждому, потому что он выиграл “всего” 216 матчей, ни разу не получал приз Сая Янга и многие сопоставимые с ним по цифрам питчеры вроде Брета Сэйберхагена или Боба Уэлча не попали в Купертаун.
Но каждый из этих аргументов обманчив. Победы? Никого не должен волновать этот показатель у питчера в наше время, но даже если присмотреться внимательнее, то дважды Курт был лучшим в МЛБ по числу побед, трижды достигал числа 20. У него сопоставимое число побед с Джоном Смольцем, Педро Мартинеcом и Роем Халладеем, попавшими в Зал Славы с первой попытки
Сай Янг? Да, он не выигрывал, но трижды финишировал вторым в голосовании. Дважды это приходилось на воистину легендарные сезоны его одноклубника – Рэнди Джонсона. Восемь раз он был в топ-4 сезона по bWAR и четырежды по fWAR. Он мог получить эту награду и не один раз.
Теперь насчет его схожести с другими «хорошими, но не для Зала Славы питчерами. Шиллинг на самом деле не похож на них. У него намного больше страйкаутов, чем у любого из этого списка и он один из 4 игроков в истории, с двумя подряд сезонами с 300+ страйкаутами (трое других: Джонсон, Нолан Райан и Сэнди Коуфакс). Также у Шиллинга лучшее соотношение страйкаутов к уокам в современном бейсболе.
Билл Джеймс изобрел так называемый “Монитор Зала Славы”, программу, которая на основе статистики игрока высчитывала его шансы попасть в Зал Славы. При 100 очках у игрока хорошие шансы быть выбранным, при 130 вопрос можно считать почти решенным, а при 150 включить игрока можно прямо сейчас. У Шиллинга 171 балл согласно этой программе. Никто из “похожих” питчеров не набрал и 100.
Но вернемся. Уверенность, что игра Шиллинга достойна Зала Славы, не дает ответа на главный вопрос: какую ответственность возьмет на себя журналист, проголосовав за того, кто относится к его профессии с таким презрением, что считает твит о линчевании достойным похвалы и репоста? Мы живем в такое время, когда журналисты по всему миру работают в условиях смертельной опасности и погибают за правду. Стоит ли голосовать за того, кто оскорбляет тебя, потому что считаешь его отличным бейсболистом?
На этот вопрос нет идеального ответа. Наиболее очевидным будет сказать “нет”. Множество людей, игравших в бейсбол, или просто находившихся в этой индустрии, говорили и говорят, что никогда не проголосуют за Шиллинга из-за того, что он говорил, какие позиции занимал, какие предрассудки афишировал и обид, которые он спровоцировал.
(Джо Познански голосовал за включение Шиллинга в Зал славы: “Правда в том, что я не могу понять что им движет. И никогда не ожидал, что пойму. Думаю, он был великим питчером. А что до других четырех дней между, это другая история.”)