Если бы это был рейтинг бейсбольных имён — не по их поэтичности, а по тому, как они действуют на сердца и души болельщиков — то Сэнди Коуфакс занял бы в нём первое место. Подумайте о величайших именах в истории бейсбола, тех, которые вызывают мурашки и переносят вас в другое время и место.
Так действует имя Клементе. И Ди Маджо. Мьюзиал, Мейс, Гериг, Реджи и, конечно же, Бейб Рут.
Существовало ли когда-либо более совершенное имя, чем Микки Мэнтл?
Да. Думаю, да. Сэнди Коуфакс.
«Пытаться отбить его подачу это всё равно, что пытаться пить кофе с помощью вилки»
Уилли Старджелл
«Зафолить мяч после его подачи было моральной победой», — Дон Саттон.
«Величайший питчер, которого я когда-либо видел», — Эрни Бэнкс.
«Доходило до того, что когда кто-нибудь выбивал хит против него, люди спрашивали друг у друга: ну и что же он сделал не так?» — рассказывал статистик Аллан Рот.
«Когда я увидел этот фастбол, волосы на моих руках зашевелились», — говорил Баззи Бавази. — «Ранее такое было со мной лишь однажды. Когда я смотрел на потолок Сикстинской капеллы».
«Нужен врач? Зовите Джонаса Солка (один из авторов вакцины от полиомиелита — здесь и далее прим. пер.). Хотите выиграть партию в гольф? Вам нужен Сэм Снид (выдающийся гольфист, выигравший 82 турнира PGA Tour). Если вы желаете потанцевать, то посмотрите, вдруг Фред Астер не занят. Но если вы хотите выиграть Мировую Серию, то просто отдайте мяч Сэнди Коуфаксу», — писал журналист Los Angeles Times Джим Мюррей.
«Этот парень доведёт вас до пьянства», — откровенничал Рон Санто.
В случае с Коуфаксом мифы и великолепие сплелись так тесно, что их не только почти невозможно разделить. Это попросту некрасиво. У него была странная карьера, необычайная смесь удачи и невезения. Он был падающей звездой, которую запомнили навсегда. Он был абсолютно скучным и, в то же время, самым интересным человеком, когда-либо бросавшим бейсбольный мяч.
Когда я был подростком, моим главным сокровищем была бейсбольная карточка Сэнди Коуфакса Topps 1956 года. Почему? Она была напечатана за год до моего рождения. Я никогда не видел, как он подаёт. Я никогда не жил в Лос-Анджелесе. Мне никогда не нравились «Доджерс». Я не левша и даже не хотел быть питчером. Но каждый вечер я доставал эту карточку, смотрел на неё и мечтал. Как Коуфаксу это удавалось?
Сэнди Коуфакс вырос в Бруклине. Его родители развелись, когда ему было три года, и он быстро и навсегда потерял связь со своим отцом, Джеком Сэнфордом Брауном. Сэнди было девять, когда его мать вышла замуж за юриста по имени Ирвинг Коуфакс. Его он и стал считать своим отцом. Если он и испытывал боль от всего этого, то Коуфакс держал её в себе. Как и всё остальное.
С самого раннего детства он показывал способности к игре в бейсбол, когда бросал резиновый мяч о стену дома. Но в его еврейской семье подобное времяпровождение считалось мишигас — сумасшествием. Его бабушка выражала своё недовольство, называя Сэнди «ты, бейсболист». Ирвинг хотел, чтобы он стал архитектором, и часто говорил, что бейсбол это пустая трата времени, надежд и денег. «Бейсболистом ты никогда не станешь», — вспоминал Сэнди слова отца.
Он изменил своё мнение, когда увидел, как Сэнди подаёт в одной из игр на пустыре. От его фастбола настолько перехватывало дыхание, что Ирвинг стал относится к бейсболу совершенно иначе. Он влюбился в игру и стал самым большим фанатом своего сына (через несколько лет именно он вёл переговоры о первом контракте с «Доджерс»).
Сэнди нравился бейсбол, но его настоящей страстью был баскетбол. По отзывам свидетелей, он был фантастическим баскетболистом. Коуфакс даже не хотел играть за школьную бейсбольную команду, а когда всё же выходил на поле, то не подавал. Он играл на первой базе.
* Забавно, что в бейсбольной команде школы Лафайетт на первой базе играл Коуфакс, а на горку выходил другой левша. Его звали Фред Уилпон. Да, тот самый Уилпон, владевший «Нью-Йорк Метс».
В 1954 году Коуфаксу дали баскетбольную стипендию в университете Цинциннати и он играл за команду первокурсников. В те дни это учебное заведение просто притягивало к себе будущих легенд. Помимо Коуфакса, здесь играл лучший теннисист мира Тони Траберт, а двумя годами позже к баскетбольной команде присоединился Оскар Робертсон.
Коуфакс любил баскетбол, но долго скрывать свою левую руку ему не удалось. Его уговорили сыграть и за бейсбольную команду университета. И, хотя с контролем у него были огромные проблемы, он бросал настолько сильно, что у скаутов слюнки текли. Особенно серьёзны были намерения «Янкис», отправивших двух скаутов, чтобы подписать с ним контракт. Коуфакс отказался от их не слишком щедрого предложения, после чего был отправлен третий, чтобы убедить членов его семье. Этот третий скаут был евреем. Коуфаксы настолько оскорбились снисходительным отношением «Янкис», что никогда не забывали этого эпизода.
Когда дело дошло до серьёзных переговоров, больше всего денег предложили «Пайрэтс» и «Брэйвс». Условия «Брэйвс» были самыми щедрыми. Но ко времени поступления этих предложений, семья уже успела на словах договориться с генеральным менеджером «Бруклин Доджерс» Баззи Бавази. Позднее он и Коуфакс будут конфликтовать друг с другом, но Бавази никогда не забудет о том, что талантливый питчер остался верен данному обещанию.
«Доджерс» выплатили ему $14 тысяч подъёмных — это сделало Коуфакса «бонусным малышом». В то время действовала договорённость владельцев клубов, что если игрок получает бонус больше $6 тысяч, то он не может быть отправлен в фарм-команду. Официально говорилось, что это правило было введено для того, чтобы богатые клубы не могли скупать талантливую молодёжь и держать её в своих дочерних командах. На деле же оно было направлено на снижение расходов и количества крупных контрактов.
Какова бы ни была причина, Коуфакс не провёл ни одного дня в младших лигах.
Повредило ли ему это или помогло? Была бы его карьера иной, если бы он долго развивался в фарм-системе? Мы никогда не узнаем ответы на эти вопросы. Коуфакс провёл шесть сезонов в Главной лиге бейсбола, пытаясь обрести контроль над своим легендарным фастболом, оттачивая свой разрушительный кервбол, делая страйкауты и позволяя уоки, и испытывая проблемы с рукой, которые стали причиной его преждевременного ухода.
Затем произошло три события, невероятных и беспрецедентных, пошедших на пользу молодому и ещё неоперившемуся Коуфаксу.
Во-первых, «Доджерс» переехали на новый стадион, один из величайших питчерских стадионов в истории.
Во-вторых, в 1963 году комитет по правилам игры пересмотрел определение страйковой зоны. Перед стартом того сезона шли разговоры, которые могут показаться вам знакомыми. Болельщики жаловались на слишком долгие игры и на то, что судьи ошибаются с определением страйков. Билл Век в своей колонке писал: «Ампайеры превратились в таких примадонн, что сами переписывают правила игры». В ответ на критику, комитет по правилам изменил страйковую зону, увеличив её в одном направлении и уменьшив в другом. Принимая это решение, члены комитета не подозревали, что только что открыли вторую Эру мёртвого мяча.
В-третьих, в «Доджерс» куда лучше, чем в других командах, поняли, что правило, ограничивающее высоту питчерской горки 15 дюймами, не соблюдается.
Стал бы Коуфакс великим питчером, если бы эти события произошли не одновременно? Безусловно. Свой талант он начал демонстрировать ещё в 1961 году, до того, как всё это случилось. Он лидировал в лиге по количеству страйкаутов. Показатель FIP тогда ещё не изобрели, но и по нему он был лучшим. Он был на пути к тому, чтобы стать потрясающим игроком.
Но этот идеальный шторм из нескольких событий ускорил его превращение в супергероя.
С 1963 по 1966 год — на уютном «Доджер-Стэдиум», с большой страйковой зоной, бросая с горки Олимп — Коуфакс был велик настолько, как не удавалось никому и никогда. За четыре сезона он выиграл три питчерских Тройных короны, став лучшим в лиге по количеству побед, страйкаутов и показателю ERA в 1963, 1965 и 1966 годах. Каждый год он играл ноу-хиттер. Его общий показатель пропускаемости за эти четыре сезона составил невероятные 1,86.
На домашнем стадионе он одержал 50 побед при всего лишь 11 поражениях с ERA 1,31, а также сыграл 21 шатаут.
Незабываемый. Вот каким он был. В эти четыре сезона он и Дон Дрисдейл трижды выводили «Доджерс» в Мировую Серию. И в этих матчах Коуфакс тоже играл захватывающе. В 1963 году он выиграл первый матч серии в гостях у «Янкис», проведя полную игру. Он выиграл последнюю игру дома, взяв верх в дуэли с Уайти Фордом, пропустив только один хоум-ран от Микки Мэнтла. Во многих отношениях это было более романтично, чем ещё один шатаут. Коуфакса признали MVP серии.
В 1965 году он был ещё лучше. Тогда Коуфакс пропустил первый матч серии, потому что он выпал на Йом-Киппур. Второй матч он проиграл блистательному Джиму Кату из «Миннесоты». Казалось, что исход Мировой Серии уже предрешён. Но в пятой игре Коуфакс сыграл шатаут с четырьмя хитами и десятью страйкаутами. Ещё через три дня он вышел на седьмой матч и провёл ещё шатаут, вновь сделав десять страйкаутов и пропустив три хита. «Если бы я мог попросить любого питчера выйти за меня в седьмом матче, то им бы стал Сэнди Коуфакс», — говорил Спарки Андерсон.
Коуфакс был знаменит — или печально известен — тем, что подавал через мучительную боль. Его рука, запястье, указательный палец, локоть, плечо — всё это работало неправильно. Главной проблемой был артрит локтя, вызванный травмой, полученной во время игры в баскетбол ещё в школе. Коуфакс натирал локоть специальными бальзамами. Он принимал таблетки фенилбутазона, чтобы снять воспаление — это не стероид, но его применение считается небезопасным. Но в большинстве случаев он просто терпел боль.
И после окончания сезона 1966 года он ушёл. Ему было всего 30 лет.
«Я сделал слишком много уколов и принял слишком много таблеток», — говорил он журналистам, собравшимся в отеле Беверли Уилшир. — «Отчасти это решение основано на рекомендациях врачей, отчасти на моих собственных ощущениях. Я не хочу рисковать, не хочу оказаться инвалидом».
В том же году ушёл ещё один легендарный игрок. Джим Браун, которому тоже было 30 лет. Многие думали, что они вернутся через какое-то время, но этого не произошло.
Причины ухода Коуфакса из спорта вызывали скептицизм. Первая полоса газеты Los Angeles Times гласила: «КОУФАКС УШЁЛ ИЗ-ЗА БОЛЬНОЙ РУКИ». Да, все знали о его болях, об этом рассказывали множество историй, в газетах появлялись фотографии, на которых он окунал больной локоть в ведро с ледяной водой. Но, по мнению большинства, было и что-то ещё.
Перед сезоном 1966 года Коуфакс и Дрисдейл предприняли один из самых смелых переговорных ходов в истории бейсбола — они вместе требовали трёхлетние контракты, угрожая уходом из спорта. Это была ожесточённая борьба, и они её проиграли. Это оставило горький осадок. Бавази отказался прийти на пресс-конференцию Коуфакса, когда он объявлял о завершении карьеры. А Коуфакс отказался отложить её до того момента, как владелец клуба Уолтер О’Мэлли и команда вернутся из турне по Японии.
«Он сказал, что решил объявить об этом прямо сейчас», — сказал Бавази журналистам. — «Я ответил, что не могу в этом участвовать. Я пожелал ему удачи».
К Бавази мы ещё вернёмся.
Итак, многие думали, что Коуфакс злился на «Доджерс». Они думали, что он просто хочет выбить больше денег. Они просто не могли поверить в том, что действительно больше не будет играть.
Но они не знали того, что позже в своей чудесной книге «Сэнди Коуфакс: наследие левши» рассказала Джейн Ливи: он планировал свой уход более года. За четырнадцать месяцев до этого Коуфакс рассказал своему другу, журналисту San Diego Union Филу Коллиеру, что сезон 1966 года станет для него последним. И он так хотел уйти, что собирался объявить об этом во время полёта обратно в Лос-Анджелес после проигрыша в Мировой Серии. Коллиер отговорил его от этого.
Так действительно дело было в боли в руке? Не совсем. В своей автобиографии Коуфакс рассказал об истинной цели существования бейсболиста. «Это временное состояние, — писал он. — Период между юностью и началом жизненного пути».
Он никогда не говорил об этом, но, похоже, был готов попрощаться со своей молодостью. Многие из его близких друзей предполагали, что он просто достиг того момента, когда пришло время жить. Он был великим питчером. Он выигрывал титулы. Он сделал страйкаут всему миру. И пришло время заняться чем-то ещё.
Уйдя, Коуфакс невольно стал ещё большей легендой. Мы никогда не видели спада в его игре. Мы никогда не видели, как его фастбол теряет скорость, а кервбол становится удобным для бьющих. В нашем воображении Коуфакс навеки остался молодым.
В 1967 году Бавази написал странную и горькую статью о Коуфаксе для Sports Illustrated. Да, он сказал несколько хороших слов о нём, особенно о его подаче, но в основном это был выплеск чувств по поводу битвы за контракты Коуфакса и Дрисдейла. Бавази не мог об этом забыть. Он хотел дать понять, что не проиграл Коуфаксу. Он хотел отчитать его за то, что питчер представил его как «какого-то плантатора, пытавшегося заключить сделку с одним из своих рабов».
Он не мог остановиться. Бавази ополчился на саму идею того, что Коуфакс терпел жуткую боль.
«Сэнди не испытывал мучительной боли, когда бросал. Он никогда не говорил об этом», — писал Бавази. — «Я думаю, что Роберто Клементе был прав, когда говорил: всё, что я знаю об артрите Сэнди, это то, что он должен был появляться после окончания игры. Никто не может подавать так, как Коуфакс, когда его что-то беспокоит».
Бавази считал, что журналисты слишком раздули тему травмы. «Настоящая душещипательная история», — высмеивал он их статьи. Он говорил, что врач Коуфакса не только сказал ему, что тот может продолжать играть, но и посоветовал делать этот как минимум год. «Я больше не хочу подавать», — цитировал Бавази слова Коуфакса, сказанные им своему врачу.
Бавази также выражал недовольство тем, как Коуфакс ушёл, утверждая, что тот спешил из-за утечки информации в газеты. «Лучший питчер, которого когда-либо видел бейсбол, объявил об уходе в комнате отеля рядом с адвокатом, и там не было никого из «Доджерс». Я чувствовал себя отвратительно», — писал Бавази.
Всё это не содержало ни грамма великодушия со стороны человека, который впервые пожал руки Ирвингу и Сэнди Коуфаксам десять лет назад. Но что-то в нём всё же осталось. Бавази написал: «Вы можете многое узнать о проблемах журналистики, изучив печатные материалы о жизни Сэнди Коуфакса. Насколько я вижу, со времён Рудольфа Валентино (выдающийся актёр эпохи немого кино) ни о ком не было написано столько мифов, легенд и откровенной чепухи, как о нём».
Бавази ругал журналистов за то, что они сделали Коуфакса более легендарным, чем он был на самом деле, за то, что они преувеличивали его подвиги, мученически изображая его боль, превращая его фастболы в молнии, называя его бросковую руку «Левой рукой Господа».
Но Бавази — хотел он того или нет — сказал нечто большее. Коуфакс был блестящим питчером, он был человеком, который подчинил время своим желаниям, легендой, метеором, пронёсшимся по небу, прежде чем сгореть. Коуфакс это краеугольный камень, за который поклонники бейсбола держатся по сей день.
Вы не сможете отделить правду от вымысла. Да и не захотите. Бейсбол не был бы самим собой без Сэнди Коуфакса: человека, мифов, легенд и чепухи.